Кто такие офени

До 1877 года книжная и картинная торговля велась так: во всех концах России существовало множество книгонош-офеней – русских, славян и венгерцев; все они появлялись на ярмарках со своим товаром.

В базарные дни они предлагали книжный товар собравшемуся народу, в другие же дни ходили по деревням с коробом за плечами из избы в избу, показывая товар, расхваливая его собравшейся около короба деревенской публике.

Таким образом они сбывали свой товар, переходя их деревни в деревню. Торговля шла бойко и книги попадали в самые глухие деревни.

Для снабжения книгами офеней у торговцев в разных городах и местечках России имелись крупные склады книг, картин, галантерейных и других товаров, поэтому торговля офеней была достаточно обеспечена быстрым и удобным получением товара.

Разрешение на право торговли эти местные торговцы выдавались или губернатором или городничим, офени или не имели свидетельств вообще или получали их от местной полиции.

В Москву с сентября по октябрь офени съезжались обозами за книжным товаром. У книготорговцев они брали картины, книги и иконы для развозной торговли по всей России.

Торговля в те времена велась и на деньги и меновая. В обмен на картины и книги офени предлагали произведения деревенского труда: например, холст или сушеные грибы.

Книготорговцы постоянно «вербовали» из скучающих мужиков на ярмарках новых офеней, обучали и убеждали их.

Из всей массы офеней (а их были десятки тысяч) некоторые путем больших трудов и лишений превращались впоследствии в настоящих торговцев.

В 1877 году все офени и им подобные торговцы книгами вразнос были обязаны представлять свидетельство о благонадежности, получать специальное губернаторское разрешение на право торговли книгами.

Когда разносчикам урядники объявили, что отныне офени не имеют права торговать без губернаторского разрешения, тотчас сотни книгоношей оставили книжную торговлю, потому что не умели и не понимали, как ходатайствовать о разрешении. При деле остались лишь самые состоятельные офени, торгующие по городам и торговым селам.

На местных постоянных торговцах эта мера тоже сказалась отрицательно: в некоторых местах стали давать разрешение только на книжную торговлю, а не на смешанную с другим товаром, как было прежде. НО в то время в уездном городе торговля только книгами была немыслима, так книги не оставляли в России такой потребности, как посуда и ситец, да и покупатель не привык идти специально покупать книгу – он покупал ее попутно с другими товарами, когда она попадалась ему на глаза.

Вот несколько примеров.

В Великом Устюге было прежде десять местных торговцев народными книгами, общих их оборот равнялся 6 тысячам рублей. Так как все было запрещено торговать книгами совместно с другим товаром, то из десяти осталось только двое, и они производили торговлю всего не более как на три тысячи рублей. Таким образом, торговля сократилась сразу вполовину.

В Туле произошло тоже самое. В Сызрани книжной торговлей занимались солидные местные торговцы, но конечно при других товарах, и оборот народными книгами доходил до 10 тысяч рублей. Однако после запрета осталась одна книжная лавка Умновой, которая еще тащила свое дело, производя оборот не более 1500 рублей в год.

Позже с офеней стали требовать каталогов с обозначением всех книг, находившихся у них в коробах.

В итоге огромное дело, выросшее на русской земле без помощи правительство, погибло безвозвратно. Доступ книги к народу стал сильно затруднен. Пока работали офени, мужик мог приобрести книгу или картинку даже без денег, в обмен на ночлег, корм для лошади или ужин. Теперь от мужика требовалось, чтобы он сам ехал в город за книгой.

Подготовлено по материалам: Сытин И.Д. Жизнь для книги. – М. : Политиздат, 1962. – 280 с.